|
|
|
 |
 |
|
| Музыкальных проектов |
3605 |
|
| Музыкантов |
10435 |
|
|
|
|
|
|
|
Статьи на Дальневосточной музыке
|
|
Ирина Ефимова АФАНАСИЙ НИКОЛАЕВИЧ СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ | 2005 |
Читали: 5782 | Отзывы: 0
— Надо было тебе на катке его искать, он там почти каждый день бывает, — сказала подруга, когда я пожаловалась, что никак не могу застать президента Академии духовности, народного художника Афанасия Николаевича.
СПРАВКА
Афанасий Николаевич Осипов — народный художник СССР и России, заслуженный деятель искусств и президент Академии духовности Республики Саха, лауреат Госпремии России, действительный член-корреспондент Российской Академии художеств. Начиная с 1955 года Афанасий Осипов участвовал в 45 всесоюзных и всероссийских выставках, а также в выставках за рубежом: в Германии, Японии, Вьетнаме, Канаде, Румынии, Франции, Афганистане, Индии, Египте, Мексике. Его произведения хранятся в Третьяковской галерее, Русском музее, в художественных собраниях и галереях Германии, Франции, Монголии, Италии, США, Болгарии и других стран.
Форма интервью созрела у меня в голове мгновенно. Катаемся неторопливо по кругу, беседуем, потом спускаемся в кафе… Гениально! На роликах я езжу с легкостью, к тому же школьницей любила кататься на коньках — уж за дедушкиным ровесником всяко угонюсь, самонадеянно думала я, договорившись встретиться с академиком на катке.
Но оказалось, что я сильно переоценила свои возможности. Уже на катке выяснилось, что катаюсь я довольно скверно. Как… ну не как корова, но как якутская лошадка на льду. Не умею, в общем, кататься. А вот Афанасий Николаевич катается очень хорошо и очень быстро. Стремительно даже. При попытке догнать академика я отставала от фигурки в шерстяной шапочке сразу и безнадежно, причем на полкруга. Сменив тактику, несколько раз выезжала ему наперерез с истошным воплем: "Афанасий Николаевич!" Где-то с третьей-четвертой попытки он наконец обратил на меня внимание.
— Где вы так кататься научились?
— В Москве, еще в юности, когда учился в художественной школе-интернате. Катался на Останкинских прудах, в Центральном парке.
— Имени Горького?
— Да, там раньше не только пруды заливали, но и всю набережную. Сейчас не так.
— А сюда часто ходите?
— Почти три раза в неделю, стараюсь форму поддерживать. Этот каток, кстати, я открывал 9 лет назад. Весной будет 10 лет.
— Что значит "открывал"?
— Первым проехался, опробовал лед. Они меня попросили. А вы сюда часто ходите?
— М-м-м, да нет, не очень. Времени нет, знаете ли. Вот выбралась под предлогом интервью.
— И правильно! Это ж такое удовольствие!
— Да я больше ролики люблю.
— На роликах я тоже катаюсь. В Москве, с детьми.
— Коньки у вас такие интересные. Это беговые?
— Да, совершенно верно вы заметили. Это профессор Кочнев, Валерий Пантелеймонович, знаете такого?
— Физкультурник, национальные виды спорта пропагандирует.
— Вот он нашел у себя в гараже несколько пар, завалявшихся с советских времен. Ну вот я и выбрал себе коньки. Раритет! Ну ладно, вы идите, катайтесь, а после сеанса поговорим, — с этими словами народный художник вновь бросается стремительно нарезать круги по катку. С такой скоростью, как он, не катается никто — специально наблюдала. Не умеют или просто у них таких коньков от Кочнева нет?
Сеанс массового катания в Ледовом дворце длится час. К окончанию сеанса я уже караулю Афанасия Николаевича на выходе с целью затащить в кафе. Убегать он вроде не торопится.
— В кафе? Но я сразу предупреждаю, что денег у меня нет ни копейки. Вот за вход вы платили? А у меня абонемент. Бесплатный.
Беру стакан кофе себе и чай для академика.
— Ваша подпись похожа на знак анархии (буква "А" внутри буквы "О". — И.Е.), просто один в один. Это случайность?
— Да, — смеется Осипов, — я очень удивился, когда в первый раз увидел в метро этот знак нацарапанным. Это же мои инициалы — А.О. Я не анархист, если вы об этом.
— Слышала, что вы перестали преподавать в Арктическом институте культуры и искусств. Почему?
— В моем возрасте каждая минута на счету, и я решил потратить это время на творчество. Мои картины — это то, что останется после меня.
— О вашей потрясающей работоспособности ходят легенды. В Гималаях ведь вы, кажется, вообще писали по картине в день?
— Иногда по две.
— И ведь это не этюды были, а полноценные картины маслом?
— Да, средних размеров, — художник делает излюбленный жест рыбаков, показывая размеры картины.
— Как так получается, в чем секрет?
— Я 60 лет масляной живописью занимаюсь, 50 лет назад окончил институт, наверное, научился за эти годы, как думаете? Я учился 10 лет живописи, 4 года — в средней художественной школе и 6 лет — в Суриковском институте.
— Художнику обязательно надо учиться, как вы думаете?
— Профессионалом без школы нельзя быть. Даже когда не было институтов, у мастеров — Рембрандта, Тициана, Рубенса — были ученики, школа.
— А как же гениальные самоучки вроде Гогена?
— Поль Гоген, пожалуй, самоучка. У Ван Гога тоже не было специального образования, да… Но это скорее исключение.
— Подтверждающее правило. А у вас есть своя школа? Вы ведь учили студентов — в том же АГИКИ.
— Там я один курс выпустил и один довел до 4 курса.
— Курс большой был?
— Семь человек, хороший курс. Художник Альберт Элляев там учился, Александра Осипова — она сейчас в АГИКИ преподает. В 2000 году окончили.
— Это, наверное, еще филиал Красноярского художественного института был?
— Да, точно. А в 1955-1957 годах я преподавал в художественном училище. Афанасий Мунхалов — мой ученик.
— С ума сойти! Он же сейчас сам мэтр.
— Да. А Маша Рахлеева — ученица Мунхалова. И у нее сейчас есть свои ученики. Преемственность такая. Но я бы не сказал, что у меня есть своя школа. У меня есть ученики, которыми я горжусь. Это Афанасий Мунхалов, Петр Ланс — замечательный был художник, талантливый. Петр Басылайканов — он полиграфический потом окончил в Москве, во Внешторгиздате работал, жил в ГДР. Пожалуй, эти трое.
— Я вас видела на открытии Национального художественного музея.
— Да. Я вам сейчас расскажу о своем первом сильном впечатлении от искусства, хотите?
Когда мне было 15 лет, это больше 60 лет назад, в фойе Русского театра шла выставка работ замечательного художника Михаила Федоровича Габышева. Масляная живопись имеет такую особенность — на нее нужно смотреть с расстояния, вблизи она кажется мазней. Я часами там стоял. Подойду поближе — мазня. Отойду чуть-чуть, и картина оживает, и мне уже кажется, что шелестят березы, ветки шевелятся, понимаете? Это чудо. Тогда я решил, что обязательно стану художником, живописцем. Это Михаил Федорович Габышев подарил западную коллекцию, которая легла в основу музея. Его сын, Лев Михайлович, тоже был неплохим художником.
Я два месяца был в Италии — два раза по месяцу. Там в музеях дети детсадовского возраста сидят перед Ботиччели, Тицианом, и им рассказывают о картинах. У нас тоже должны ходить дети маленькие в музей.
Здание красивое построили, но главное, что коллектив хороший у Аси Львовны (Габышевой, директора Национального художественного музея. — И.Е.), женский в основном, все энтузиасты.
— Значит, вы решили стать живописцем в 15 лет?
— Да, а в 17 поехал поступать в Москву, в 1945 году, сразу после войны. 27 суток до Москвы добирался! А первое мое образование знаете какое? Я окончил в Якутске кооперативный техникум по специальности "технолог-товаровед пушно-мехового сырья". Алексей Алексеевич Новиков, мой преподаватель из техникума, настоял, чтобы я поехал учиться на художника. Он помог мне открепиться от системы "Холбос" — я ведь должен был там отработать сколько-то лет после техникума.
В Москве я устроился в среднюю художественную школу-интернат. Там учились художники братья Ткачевы, Стожаров. Хорошая школа была.
— То есть в Институт имени Сурикова вы после этой школы поступили без проблем?
— Да, без проблем. Более того, я получал сталинскую стипендию.
— Большая была стипендия?
— 700 рублей в месяц. Обычная — 200.
"Изгнание шамана" — это был мой диплом. Потом я второй экземпляр написал для Якутска.
— А оригинал у них остался?
— Да, в архивах Суриковки. Потом я много ездил по Северу. Нижнеколымский район, река Алазея — это 1958-1964 годы. Шесть лет ездил. Оленеводов писал. В 1960 году картина "Праздник оленеводов" получила бронзовую медаль ВДНХ. В том году Манеж впервые стал главной выставочной площадкой страны. Там висели работы советских художников —
Кончаловского, Пластова, Сергея Герасимова — и среди них мои. В 1964 году я стал участником зональной выставки "Советский Дальний Восток", в 1967-м стал руководителем комитета, провел 11 выставок. В 1969 году я стал секретарем Союза художников России, в 1973-м — членом-корреспондентом, а в 1988-м — действительным членом Академии художеств России (все даты Афанасий Николаевич произносит без запинки, как по писаному. — И.Е.). В этом сентябре я был в Кыргызстане, там меня избрали действительным членом Академии художеств Киргизской республики.
— Вы еще и президент Академии духовности. Я у вас как у академика хочу спросить, что такое, по-вашему, духовность?
— Духовность — это внутренний мир, поиски смысла жизни. Искусство как раз и выражает духовные потребности человека, в этом сила его воздействия. Духовные потребности надо воспитывать с детства, этим и занимается наша академия. В Усть-Алданском, Мегино-Кангаласском улусах, в Хангаласской средней школе в программу включены уроки духовности. Академия — это общественная деятельность. Мы много ездим по улусам, показываем свои картины, читаем свои стихи. В академии 25 действительных членов — писатели, художники — заслуженные люди творческих профессий.
— Андрей Саввич Борисов (министр культуры респулики Саха - И.Е.) — член Академии духовности?
— Обязательно, с самого начала.
— Но почему все-таки именно Академия духовности, а не, скажем, искусств?
— Мы еще с конфессией тесно сотрудничаем. Вот 5-6 декабря совместно устраиваем Рождественские чтения в Доме народов Севера — впервые. Владыка Герман — действительный член нашей академии. Владыка Зосима — пока нет.
— Владыка Герман был академиком, значит. Вы именно с православной конфессией дружите или со всеми? С муфтием, например?
— Герман не был, он и есть наш академик. Это звание пожизненное. Эдуард Алексеев, например, музыковед, уже много лет живет в США, а он все равно наш академик. А насчет мусульманства — нет, мы поддерживаем только традиционные верования.
— То есть православие. А как насчет Дома Арчы, возрождения якутских верований — шаманизма, тенгрианства? К ним как относитесь?
— Хорошо относимся. Почему нет? Хотя еще Кулаковский говорил, что якуты религию забыли, осталась только обрядовая сторона.
— Вы крещеный?
— Я родился 28 февраля 1928 года. 5 апреля меня крестили — последний поп объезжал епархию. Тех, кто родился в 1929 году, уже не крестили.
— А своих детей крестили вы? Сколько им лет?
— Да. Сыну — 19, дочери — 21.
— Это младшим, а старшего сына вы крестили?
— А вы его знаете? Ему ведь уже 50 будет скоро. Нет, тогда и церквей в Якутске не было. В Никольской церкви был партийный архив, в Преображенской — библиотека.
Якутии очень не повезло, мы очень легко, легче остальной России отказались от религии и стали атеистами. А ведь религия, причем любая, учит отличать добро от зла, любить ближнего…
— У вас скоро очередная персональная выставка будет?
— 5 декабря откроется. Там же, в Доме народов Севера. Серия "Русская зима", 25 работ. Зимой 2003-2004 года я ездил в Переяславль-Залесский, Суздаль, Подмосковье. Писал там церкви, монастыри. И 25 работ — Гималаи. Ни ту, ни другую серию в Якутии еще не видели. Я их выставлял только в Академии художеств, в Москве.
— Ваши Гималаи я помню, а это — новые? Вы туда еще раз ездили?
— Да, в прошлом году.
— Говорят, люди делятся на тех, кто любит горы, и тех, кто любит море.
— Хм. Море я тоже люблю. Когда дети маленькие были, мы каждый год на море ездили с ними. И писал море с удовольствием.
Вы вот спрашивали, в чем секрет. А главное знаете что? Без любви ничего нельзя делать! Для меня дорваться до палитры, на холсте отражать красоту — счастье! ©Дальневосточная музыка
|
|
|
|
|
|
|
|
| Страница: (1 из 0) |
|
|
