|
|
|
 |
 |
|
| Музыкальных проектов |
3605 |
|
| Музыкантов |
10435 |
|
|
|
|
|
|
|
Статьи на Дальневосточной музыке
|
|
Николай Мейнерт Кому на Руси жить хорошо? | 1985 |
Читали: 7735 | Отзывы: 0
Где критерии нормальности или ненормальности нашей жизни? Как определить, в чем заключается счастье человека? Польский эстетик Татаркевич в оккупированной немцами стране в период второй мировой войны писал трактат «О счастье и совершенстве человека». Но был ли при этом счастлив сам? Т.е. знал ли по сути предмет разговора? Впрочем, в поисках компетентности в столь сомнительной сфере придется, вероятно, перебрать множество кандидатов, и в конечном итоге результат все равно останется сомнительно удовлетворительным. Оглядываясь вокруг себя, замечаешь огромное количество людей, явно не восторженно относящихся к жизни. Начиная с кухонных перебранок, через недавно столь популярное критически-винное застолье до вагонных споров со случайными попутчиками - всюду настроения здравого (а то и не здравого) пессимизма то и дело берут верх над верой во всеобщее счастье всех и каждого… А так ли уж скверно мы живем? Сразу оговоримся, что речь в данном эссе пойдет только о той шестой (или какая она там теперь) части суши, которая волею судеб оказалась более знакома, изучена и доступна. Любые попытки найти за высказываемыми суждениями противопоставление типа «у нас - у них» не обоснованы. Ибо тема ограничена конкретными рамками - «у нас». Вряд ли наша жизнь может быть описана краткими и сжатыми определениями. Она противоречива, неоднозначна и далеко не для всех одинакова. Но в своих наиболее универсальных проявлениях, этаком массовом стереотипе - хороша она или плоха? Вероятно, ответ на этот вопрос (как и на множество подобных вопросов) не имеет смысла, но сама постановка его приобретает определенное значение в понимании происходящих вокруг нас процессов. Ибо мне кажется, что ключ ко многим частным вопросам лежит в глобально-философских абстракциях. Попытаемся перевести сие суждение на человеческий язык. Нас окружает масса вещей, мы что-то покупаем в магазинах, надеваем на себя, смотрим телевизор, оцениваем поступки других людей. У каждого есть свои критерии, как правило, разделяемые окружающими его людьми, по которым человек одно называет плохим, другое - хорошим, считает нормальным или ненормальным. Все это вместе складывается в образ жизни, формируется в этику и эстетику. Хотим мы того или нет, но реальная эстетика или этика повседневного бытия может очень существенно отличаться от различных декларируемых, пропагандируемых или просто желаемых той или иной отдельно взятой группой из данного общества. В конечном итоге образ жизни и прочие этические параметры определяются, судя по всему, одной простой биологической формулой: они складываются таким образом, чтобы помочь человеку ВЫЖИТЬ. На практике это означает примерно следующее: если деликатно пропускать спутника вперед (а такой этической нормы придерживались вежливые люди определенных кругов и периодов времени), то, при наличии большого непрерывного потока идущих рядом людей, постоянно пропуская их вперед, рискуешь в означенную дверь не войти вовсе. Следовательно, наступает момент, когда необходимо протолкаться и отстоять свое право на вход. Нежелающие толкаться отходят в сторону и образуют отдельную группу «никуда не попавших». Для остальных же сложилась новая этическая формула: «Хочешь жить - умей толкаться». Человек, лузгающий семечки, например, в автобусе и тут же сплевывающий шелуху, вполне возможно и совершает, с точки зрения негодующего эстета, хамский поступок, но до тех пор, пока основная масса окружающих не приходит в видимое возмущение, если этим окружающим кровь от осознания нанесенного им - окружающим - оскорбления не бросается в голову, - все остается в рамках приличий, и поступок «нарушителя» представляется вполне НОРМАЛЬНЫМ. Нормальным, разумеется, с позиций господствующих норм общественного мнения. Именно такие «нормальные» (т.е. приемлемые, способствующие удобству жизни в конкретной ситуации каждого конкретного индивида) взаимоотношения складываются в РЕАЛЬНУЮ этику нашего поведения. То же самое относится к одежде. Например, сколько бы ни «извращались» наши доморощенные кутюрье и компания их французских подражателей в театре якобы повседневной моды, люди носят то, в чем они, во-первых, могут передвигаться по улицам, ездить в транспорте, не застревая при этом в дверях и не вызывая недоуменных взглядов сограждан, к «моде», по тем или иным причинам, не приобщенных; во-вторых, пользуются одеждой, которой они, посредством магазинов, кошелька или других вспомогательных средств, способны дотянуться. Аналогичные вещи происходят с едой, мебелью, жилплощадью. Все это слагается в КУЛЬТУРУ в самом широком смысле этого слова. Поскольку степень нашей воспитанности и наши возможности чего-либо добиться в материальном плане далеко не всегда находятся на одинаковом уровне, - в рамках подобной культуры в целом возможна некоторая стратификация (т.е. расчленение ее на разные уровни). В то же время наличие целого ряда общих черт позволяет давать некоторые обобщающие характеристики, так или иначе присущие большинству ее представителей. Таким образом, человек с семечками (в рамках данной культуры) является вполне культурным. Пошли дальше. Коль скоро сложилась некая культура нашей повседневной жизни, она нуждается в некотором отражении в сфере духовной. Т.е. должно существовать и связанное с таким миром искусство. Опять-таки, не искусство в высоком смысле, не абстрактные эстетические эталоны и образцы красоты, а реальное отражение, запечатление сложившихся норм поведения, повседневной этики и эстетики. И в этом случае, видимо, прикладной характер подобных произведений искусства оказывается весьма важным, ибо они помогают выполнить все ту же биологическую задачу: выжить. Произведения современного искусства могут быть разделены на разные уровни потребления и созидания (аналогично стратификации в сфере самой культуры). В зависимости от поставленных задач от такого искусства требуется помочь разобраться в происходящем, приобщить человека к тем взаимоотношениям, которые сложились в обществе (т.е. познакомить с существующими этическими и эстетическими канонами); стать трибуной для обкатки новых идей и соображений, созревших в той или иной группе современного общества; в некоторых случаях выполнять роль «красивой мечты», позволяющей уйти от грубых реалий повседневности в мир абстрактных гармоний и красоты или просто в мир иллюзий.* Я прошу простить меня за несколько вульгарное философствование и сознательную примитивизацию процессов далеко не столь однозначно простых, но подобная грубая схема, может быть, выполнит свою функцию наглядной иллюстрации для понимания всей весьма не простой картины. Во всяком случае, из предлагаемой ситуации (так, как я ее понимаю) следует один очень существенный вывод: не искусство определяет уровень сознательности, разумности и деликатности наших сограждан, а наоборот, все, существующее в нашей обыденной жизни - хорошее и плохое, - воплощается в соответствующем искусстве. Оно, являясь своего рода социальным барометром, отражает степень болезненности и здоровья того общества, которое такое искусство порождает. Разумеется, это - снова схема. И сама постановка вопроса очень напоминает знаменитый силлогизм: «Что раньше - курица или яйцо?». Ибо в логике взаимоотношений все факторы являются обоюдными. И все-таки оставаясь на позициях вульгарного марксизма, рискну вернуться к хорошо (даже слишком хорошо) знакомой формуле - «бытие определяет сознание». Какими бы идеалистически розовыми ни выглядели провозглашаемые высоким искусством гуманистические идеалы, они приживутся и найдут соответствующий отклик только в случае совпадения с реальной практикой повседневного бытия (т.е. окажутся необходимыми, близкими, понятными конкретному человеку, помогут ему в решении его личных и вполне земных проблем). Логика формирования той самой повседневной культуры (духовной и материальной), о которой речь шла выше, мне кажется, нами практически не понята. Одно время даже об искусстве-то говорили как о факторе, способном повлиять на процесс ее эволюции. Но то, как эволюционизирует само искусство, пожалуй, свидетельствует об обратном. Вообще, в понимании глобальных социальных процессов, а главное - в попытке управлять ими, мы иногда напоминаем обезьяну, забравшуюся в кабину космического корабля и, в подражание однажды виденному «хомо сапиенс», нажимающую с весьма умным видом самые различные кнопки, абсолютно не подозревая или весьма смутно догадываясь о возможных последствиях. Самолеты и поезда уничтожили понятие расстояний (или, по меньшей мере, существенно изменили наше представление о них), телевизор и магнитофон изменили наш образ жизни, информационный бум повлиял на критерии познания, компьютер вторгся в представления о реальном. Каждое новое поколение, вырастая в принципиально иных условиях технологического окружения повседневной жизни, формирует свое собственное понимание мира, внося каждый раз трудно предсказуемые коррективы в ценности предшествующих периодов. Логика мышления, уровень воображения, отношения абстрактного и конкретного отличаются от поколения к поколению. И в конечном итоге выливаются в продукты духовного творчества той степени глубины и красоты, которая доступна данным людям, данному времени. Называть это искусством или как-то еще - дело вкуса. Но именно через подобные результаты духовного самоанализа, через великие и убогие итоги отвлеченного творчества лежит путь к пониманию ЖИЗНИ - такой, как она есть. Когда-то ты был битником, у-у-у… Давайте вернемся к началу. Каков же наш быт и так ли он плох, чтобы бить тревогу? Можно сколько угодно возмущаться серым миром стандартных городских новостроек, сетовать на отсутствие элементарного, негодовать в случае проявления неуважения к человеческой личности, ибо все это действительно имеет место. Но кто знает, не является ли куцая, примитивно распланированная современная квартирка с постоянными перебоями в снабжении горячей и холодной водой пределом мечтаний для обыкновенного работяги, еще вчера обитавшего в убогом бараке или полуподвале? А если взглянуть на времена более отдаленные? «…В те времена, когда большинство детей умирало во младенчестве, а половина женщин - родами, когда эпидемии уничтожали поголовно все взрослое население, когда редкая рана заживала и когда не зарубцовывался окончательно почти ни один шрам…». М-да… Что ж, может остается возблагодарить современную медицину, какой бы она ни была, восславить массовое градостроительство, давшее - какой-никакой - а все-таки кров (иногда даже с горячей водой, пусть с оттенком желтизны и не совсем приятным запахом)… В общем, все вышесказанное должно способствовать доказательству одной простой мысли: НАШЕ ВРЕМЯ - НЕ ЛУЧШЕЕ И НЕ ХУДШЕЕ, А ТАКОЕ, КАКОЕ ЕСТЬ. Решив определенную часть проблемы, связанной с обустройством не только элитарного бытия, но и действительно массового быта, мы оказались на грани экологического краха. Катастрофы, по сравнению с которыми Чернобыль покажется мелочью, глобальной угрозой нависли над нами. «Не только разум тысячелетий, но и их безумие проявляется в нас - опасно быть наследником…» (Ф.Ницше). И в конечном итоге из всего этого рождается наше искусство: музыка новых микрорайонов и уличного грохота, поэзия забастовок, пикетов и газетных столбцов, живопись городов и консервированных заморских продуктов, литература телевизионных новостей, эрудиция незнания, эклектизм образования, красота дисгармонии, одухотворенность моды… Тут вам и этика и эстетика, и философия, и высокие идеалы, и интеллектуальное познание. Получается так, что наше рассуждение проделало очередной круг, и мы снова вернулись к искусству как к отражению жизни, только теперь вне категорий «хорошо» или «плохо». Что же можно сказать по поводу этого нашего современного искусства? Не претендуя на полноту картины (а мыслима ли такая полнота?) попытаюсь выделить ее составные части, которые имеют непосредственное отношение лично к моей жизни и так или иначе соотносимы с пониманием общих социальных процессов. И здесь, наконец-то, в сферу внимания попадает ради чего, собственно, и написана эта статья - РОК-МУЗЫКА. Вероятно, нет никакой необходимости в очередной раз объяснять, что рок-музыкой мир современной духовной культуры не ограничивается, что помимо нее существует еще множество других путей самовыражения личности и отражения происходящих вокруг процессов, возможно - более, возможно - менее значительных. Но шумиха, связанная с выделением особым вниманием социо-культурных феноменов, эпатажность и скандальность, вкупе со значительностью и весомостью всяческих рок-дел, невероятный интерес масс к простейшим музыкальным формам (а попросту - мода на музыкальный ширпотреб) - все это как-то вывело во второй половине двадцатого столетия рок на первый план; вполне возможно, что лишь на определенный промежуток времени… Итак, рок… Его появление в нашей жизни вполне логично, закономерно, и по-своему, неизбежно. Исходным пунктом в понимании этой логики может быть музыковедческий анализ, исходящий собственно из эволюции музыки. А может - социально-философский подход, связанный с пониманием тенденций в развитии современного общества. Как бы ни были категоричны некоторые специалисты в предпочтении, отдаваемом культуре как таковой, рок остается не в последнюю очередь социальным явлением. Что же это значит? Музыка, стихи, тексты (и т.д.) в данном случае являются лишь средством для выражения, изложения неких идей, непосредственно связанных с нашим бытием. И, однако ж, странными могут показаться на первый взгляд эти идеи… Впрочем, попробуем по порядку. Рок-музыку еще совсем недавно связывали с как-то вдруг «у нас» (и не вдруг «у них») возникшим вопросом о молодежи. А что если взглянуть на вещи чуть шире? Не молодежь, а поколение? При внимательном взгляде на аудиторию рок-концертов 80-х и, например, середины-конца 90-х годов бросается в глаза, что публика 80-х была намного моложе. Еще раз хочется подчеркнуть, что речь идет о рок-концертах, ибо попс собирает малолеток всегда и с одинаковой интенсивностью. Сейчас нет необходимости разбираться в причинах возрастных колебаний зрительской среды, отметим лишь сам факт различий. Итак, ветеранам западных рок-дел перевалило за 50, а многие из нас - на грани 40. И в то же время интерес к року не становится этаким компрометирующим увлечением, как, скажем, соска для подростка или игра в солдатики для взрослого человека. Рядом с лысеющими джазменами встают седеющие рокеры, и картина эта хотя, возможно, и грустная, но совсем не смешная. Значит, рок движется с поколением. Но откуда же берется эта поколенческая культура и существовала ли она раньше? Сам термин, насколько мне известно, введен в обращение немецким социологом К.Мангеймом в тридцатых годах текущего столетия. А вообще социология молодежи (поколения) как отдельное исследовательское направление стала формироваться в начале века, когда появились первые работы, посвященные непосредственно изучению молодежных групп. Первоначально они имели явный психологический уклон. Первые работы, претендовавшие на научное и систематическое изучение молодого человека, появились в начале 20-х годов. Речь идет о довольно объемистых книгах: Ш.Бюлера (1922), Ф.Хоффмана (1922), Э.Шпрангера (1924), О.Тумлирца (1924), Т.Циена (1927). Сюда же можно прибавить работы С.Холла, начиная с его вышедшей в Лондоне в 1905 году книги «Юность». Дальше - больше. Уже к середине века социология молодежи стала вполне естественным направлением в общем гуманитарном развитии. Впрочем, сама по себе социология и так не бог весть какая древняя наука, потому факт вычленения какой-то группы населения, хотя и свидетельствует об определенной значимости и обособленности этой группы, все же не означает, что в обществе именно в это время происходили какие-то особые процессы, связанные с формированием и выделением, в данном случае - поколенческой культуры. Тем более, что можно вспомнить различные высказывания из прошлого. Например, такую надпись, сделанную на гробнице одного из египетских фараонов: «Молодые строптивы, без послушания и уважения к старшим. Истину отбросили, обычаев не признают. Никто их не понимает, и они не хотят, чтобы их понимали, несут миру погибель и станут последним его пределом». В более близкие нам времена появились классические «молодежно-проблемные» произведения типа «Эмиля» Жан-Жака Руссо или несколько менее показательные, но где-то из аналогичной сферы «Пулэма» Бульвер-Литтона. Наиболее убийственный аргумент - тургеневские «Отцы и дети». Выходит, молодежная тематика не нова и ее болезненная острота восходит к древнейшим временам? Может, это и послужило основанием для формулирования американским социологом Т.Парсоном в его теории структурного функционализма специфической особенности молодежи - стремления занять поскорее место старших при всяческом нежелании старших это место до соответствующего уровня зрелости молодых людей уступать. Так что конфликт поколений - результат естественного процесса так называемой социализации, который при различных условиях может либо обостряться, либо смягчаться… Не пытаясь тягаться со столпами мировой социологической мысли, рискну высказать несколько иные соображения на этот счет. Если раньше, у всяких там Руссо и Песталоцци речь шла о ВОСПИТАНИИ молодого человека и связанных с этим - ох, непростым - процессом рецидивах, то в какой-то момент выявилось ПРОТИВОПОСТАВЛЕНИЕ людей разных возрастов, разных поколений. Тургенев в этом отношении выступает как бы предтечей, отметив подобные, относительно новые для общества, тенденции аж в середине прошлого столетия. Не место, предназначаемое молодому человеку в сложившемся социальном укладе, а принципиальное нежеление принимать предлагаемый уклад стало камнем преткновения во взаимоотношениях «отцов» и «детей». Понятно, что подобные заявления нуждаются в самом тщательном обосновании. Для того, чтобы не перегружать данную статью многочисленными теоретическими отступлениями (их уже и без того здесь хватает), осмелюсь графомански отослать всех заинтересованных в детальном знакомстве с нюансами предлагаемой части общей излагаемой концепции к одной собственной статье, вышедшей в сборнике с сумасшедшим тиражом 400 тыс. экземпляров лет эдак 10 назад… Во всех отношениях сугубо научный и серьезный сборник этот называется «Опыт изучения общественного мнения», Таллинн, «Периодика», 1987. Там, на страницах 41-51 и анализируется логика формирования поколенческих культур. Поэтому позволим себе в данном случае ограничиться некоторыми простыми констатирующими фактами: современная технологическая среда, интенсивность происходящих в обществе изменений, постоянно меняющиеся критерии биологической и социальной активности и выживаемости, неумение «старших» самим адаптироваться в новых условиях и, следовательно, лишь относительная значимость их собственного социального опыта для последующих поколений (то бишь собственных детей) - все это, а также множество подобного рода милейших преобразований приводят к тому, что через относительно небольшие (по сравнению с прошлыми веками) промежутки времени мы имеем весьма сильно изменившиеся социально-психологические условия жизни людей и, соответственно, каждый раз формируется новый человек с мировоззренческой позицией, определенной уже этими новыми условиями. Так складывается поколенческая культура. Чем интенсивнее происходят отмеченные процессы, тем необычнее, масштабнее выглядят и их культурные последствия. Рок-культура имеет все основания быть отнесенной к таким последствиям. Таким образом, рок-музыка - неизбежное следствие нашей общей эволюции или, если хотите, прогресса, коль скоро это слово стало синонимом научно-технического покорения мира. Попытки вернуться к истокам, возродить исконные традиции имеют такой же шанс на реализацию, как уговоры всех поголовно выбрасывать свои телевизоры. Часто упоминаемый здесь Руссо уже звал людей «обратно в пещеры». Во всем этом может и скрывается рациональное зерно, но его совету последовали немногие… Компромиссное примирение телевидения с язычеством в конечном итоге формирует в массовом сознании удобоваримый рулет в русле нового витка эклектичной поколенческой культуры. Этакий Рублев в духе американского стайлинга… (Понятно, разумеется, что иконопись - это уже не язычество, но «все смешалось в доме…» - и так далее). Лучше или хуже стало каждому конкретному человеку от развития всяческих прелестей цивилизации - вопрос отдельный, но в пещеры он возвращаться не желает и отказываться от телевизора, судя по всему, пока тоже не согласен. А дома, рядом с новеньким видеомагнитофоном уже подрастает представитель нового поколения, и кто возьмется предсказать, какие изгибы мозговых извилин окажутся задействованными на этом очередном витке нашего освоения природы. Поколенческая культура входит в нашу жизнь через детское восприятие и остается несмываемым следом образования, знания, общения. От печатного слова к визуальной информации (а это во многих отношениях принципиально иной уровень формирования человеческого мышления), к компьютерной реальности, к собственной философии, к поколенческой культуре, отражающей все, чего достигло и что осознало предыдущее поколение…
© Николай Мейнерт. г. Таллинн. ©
|
|
|
|
|
|
|
|
| Страница: (1 из 0) |
|
|
